Генеральная репетиция

- Да зачем в лес-то ехать?!

- Ты что глухая, я поговорить с тобой хочу! Нет, здесь я не буду этогоделать, здесь куча людей! Вон, гляди, на нас все смотрят! Я не будуздесь разговаривать! Мы будем говорить громко!

Антон уже давно сорвался на крик, руки его были вытянуты в стороны, как крылья самолёта, а пальцы напряжённо растопырены, указывая на гипотетических слушателей. Впрочем, и вправду, кое-кто из прохожих уже начал оглядываться.

- Да ты чего, боишься что ли?.. Я тебя отучу бояться. – С этими словами он, грубо схватив Оксану за руку, буквально кинул её в машину.

- Антон, в таком состоянии нельзя вести машину. – Хрипло и неуместно спокойно сказала девушка. Она даже не попыталась выйти из машины, отдав себя воле естественного хода событий.

Всю дорогу они ехали молча, если не считать фразы «я тебя отучу бояться», сказанной водителем непонятно кому очень задумчиво и медленно, когда он едва не сшиб бабулю с собачкой на пешеходном переходе. Машина остановилась на широкой обочине сразу за указателем, что город закончился.

- Выходи. – Оксана покорно вышла, и продолжала стоять у дверки автомобиля, как первоклассница, вызванная к ответу. Антон нервно курил, стоя у края проезжей части спиной к своей машине.

Сигарета уже давно закончилась, а немая сцена продолжалась, парень так и стоял спиной, только руки уже были в карманах.

- Антон, мне холодно.

Тот повернулся и подошёл. Неуместно в полной тишине скрипел свежий снег под ногами.

- Тошик, не смотри так, у тебя взгляд страшный.

- А мне вот не холодно! – взорвался он. – Мне вообще никак! – дрожащими руками он уже расстёгивал куртку, чтобы через секунду она полетела в сугроб.

- Ну почему я тебе не нужен?! Неужели я тебе безразличен? Почему мы не можем быть вместе? Почему?! – Антон взял Оксану за воротник.

- Антончик, я тебе много раз говорила, у нас ничего не выйдет…

- Ты врала, ты пыталась поддеть меня. Ты шутила, - я видел, не ври мне сейчас. Что произошло? Кто он? Я тебя никому не отдам! Слышишь?!! – Антон не просто кричал, всё его естество и неестество выворачивалось через рот, через слова. Он уже сам не слышал, что именно кричит. В голове при этом было ощущение разорвавшейся вакуумной бомбы. А на припудренных щеках Оксаны он увидел капельки своей слюны, такие неуклюжие и глупые, что он на миг запнулся. И вдруг ему стало смешно. Боль, нет, не боль, а пустота в теле на какой-то миг заполнилась смехом – и он захохотал. Смех бывает разный, но этот – самый редкий, его можно объяснить разве что тем, что в образовавшуюся от взрыва бомбы пустоту хлынул поток воздуха. Сквозь смех он увидел, что они уже давно стоят по колено в снегу, поскольку с каждым словом Антон делал шаг на Оксану. И тут он понял, инстинктивно почувствовал, что необходимо делать дальше. На мгновение закрыл глаза и увидел. Удар по лицу, лежащее под ногами хрупкое тело, руки, его руки в крови, на её шее…

Смеха уже не было. Тоска, неимоверная тоска и горе заполнили всю вселенную, когда он представил, что всё это правда, и её больше нет здесь. Нет нигде. Антон отдёрнул руки от воротника Оксаны и стал
недоумённо потирать их в ужасе. Могло произойти нечто страшное. И не просто страшное - необъятно ужасное.

- Антон, ты что?! – голос дрожал.

Слова вернули тело Антона в реальность, он поймал взглядом Оксану.

- Оксанка, я люблю тебя, ты ведь будешь моей, да?! Скажи, что ты так меня испытывала, проверяла мои чувства! Я знаю, да, так и было…

- Антошик, - Оксана начала пятиться вглубь леса, ещё сильнее погружаясь в снег, - прости, я не могу… нам лучше перестать… - голос выдавал страх, но Антон этого не замечал. Ему захотелось обнять
девушку, и чтобы он стал маленький и она его пожалела.

- Оксанка, обними меня. Пожалуйста. – прошептал парень и струи беззвучных слёз побежали из его глаз.

- Нет, Антон, нет, хватит. Поехали отсюда.

- Оксу-у-учка! – сипло хлюпая слёзами в голосе, но при этом с неожиданным наслаждением протянул Антон. Это было вовсе не оскорбление, это было самое заветное слово, которое у него было. С
этим словом он засыпал, это слово приходило в голову, когда он думал о встрече с Оксаной. Это слово было его личным именем Оксаны, лишь это слово будоражило его воображение. Нет, это было больше, чем слово, это была его Оксана, и он ни с кем не собирался этим делиться, даже с ней самой. И тут, в последний миг своего бытия, он отдал ей самое заветное, он поделился с ней тем, что получил от неё. На этом он иссяк.        

Изображение Оксаны размывалось слезами, расстоянием и сумерками, Антон отступал к дороге. За него шёл какой-то другой человек. Дойдя до асфальта, этот человек развернулся и сел в машину. Сколько он сидел в ней, никто не знает. Визг чьих-то тормозов и гул клаксона вернул Антона к действительности. Пустынная, давящая тишиной дорога мгновенно заполнилась непрерывным потоком ревущих машин, в который вклинилась машинка Антона. Так неуместно было сейчас ощущать вокруг себя столько людей, видеть впереди красные огни габаритов. Как будто это кому-нибудь нужно?

А как дальше жить? Надо быть мужчиной, надо взять себя в руки. Зачем? Закрыли переезд, люди куда-то едут. Гул клаксона сзади, надо двигаться. А куда двигаться? Да что, на ней свет клином сошёлся? Найду
другую. Не найду. Обязательно найду. А если меня остановят для проверки документов? Права у меня в куртке, а куртку я, похоже, дома забыл. Наплевать. Как можно думать о такой ерунде, когда впереди
вечность? Ой, то есть позади вечность. Найду ещё лучше. Лучше быть не может. Антон, ты тряпка, ты ей не нужен! Всё это плод твоего воображения! Куда уж хуже. Любую найди – и то лучше! Да, найду, обязательно найду. Но не такую. Ещё раз такую – не переживу. Другую, конечно. А какую? Зачем тебе что-то другое? Ну бывает же что-то ещё, свет клином не сошёлся. Не сошёлся, просто случился конец света. Говорят, это проходит, время лечит. Встречу ещё. И не раз. Первый раз за день Антон почувствовал на своих губах подобие улыбки, губы неприятно закололо. Вот и мой перекрёсток, какой он угрюмый, не
замечал. Да какая разница.

У нас вечность.